Оригинал взят у
madlena7 в Детство века 20-го Дедушку я помню с самого детства. Всегда спокойный, выдержанный, никогда не повышал голос, иногда был угрюм и серьёзен, но в общении со мной он всегда посмеивался в усы, слегка подрагивая плечами. Его щеки с колючей щетиной не спасала никакая бритва, хотя бритвы он любил,
особенно электрические, всегда бережно чистил свою и аккуратно укладывал в чехол. А я любила, пыхтя от натуги, открывать темный искусственной кожи чехол, который туго приоткрывался, а потом быстро отщелкивался, и доставать завитый колечками шнур и тяжелую бритву с тремя круглыми ножами. Дедушка грозил пальцем, но не сердился, а не торопясь ложил все на место.
Он во всем любил порядок. У него была масса коробочек, пакетиков, баночек, в которых хранились всевозможные «нужные» вещи - пуговицы, карандаши, значки, открытки и многое другое. Особенно бережно на красных подушечках хранились медали за боевые заслуги и орден. Их было так много, что на парадном пиджаке орденские планки занимали всю грудь. У него не пропадала ни
одна мелочь, он любил перекладывать свои «сокровища» и наводить среди них порядок. Что не помещалось в коробках, было аккуратно перевязано ленточками, веревочками и шнурками, а самое нужное висело на виду на гвоздиках, крючках и полочках. Даже газетные вырезки были нанизаны на гвоздики в туалете. Такой порядок был в старом доме, в квартире, и даже в новые квартиры он привносил свои привычки и свой «порядок». Бабушка пыталась бороться с обилием мелких вещичек в доме, но обычно махала на это рукой.
Дедушка был обычно замкнут в себе, ходил по дому, чем-то занимался и никому не досаждал. Как я узнала много позже, он был контужен во время войны и часто мыслями уходил в то время, а с нами знакомился как бы заново. Когда я еще была маленькой, он уже был на пенсии, вел хозяйство - держал кроликов и собак- и брал работу в комбинате надомного труда -вязал сетки-авоськи или клеил целлофановые пакеты для упаковки колготок. Вязать ему помогала бабушка. Мне нравилось
смотреть, как ловко бегает челнок в мозолистых руках, и как на глазах «растет» сетка. Наматывать нитки на челнок иногда доверяли мне. А когда я подросла и научилась быть аккуратной, мне разрешали смазывать клеем пакеты, считать их и складывать стопочками.
Я думаю, именно дедушка привил мне любовь к животным. Мне доставляло огромное удовольствие приходить в дом на ул.Зеленой, чтобы посмотреть, как дед кормит кроликов и убирает клетки. Клеток было несколько. Они стояли в два ряда друг над другом. Мы доставали поилки, совали между
прутьев свежую траву и сыпали хлеб и морковку. Кролики смешно жевали губами и щекотали мою руку усами. Дедушка обычно доставал одного и давал мне гладить или пускал побегать по огороду. Кролик стоял немного на месте, а потом давал стрекоча по грядкам и мы со смехом бросались его ловить. Бабушка, слыша шум, ругалась, чтобы гряды не потоптали. Потом дед прижимал кроля к земле, брал за длинные уши и нес обратно в клетку, а кролик болтал лапами и упирался.
Как убивали кроликов, я не видела. Бабушка часто готовила кроличье мясо, но я не догадывалась, что это мог быть мой любимый кролик. Дедушка сушил шкурки на растяжках в доме под потолком и сдавал на меховой комбинат. Но хвостики всегда приносил мне. Длинные, с его ладонь,
разноцветные пушистые хвостики с совершенно особым запахом. Я играла с ними, как со зверушками, спала с ними, складывала из них фигурки, и не было больше горя, чем когда хвостик ломался пополам.
Собаки жили в небольшом загоне возле огорода. Долгое время их было три- овчарка, кто-то лохматый и сибирская лайка Жучка. Жучка была моей любимой собакой. Веселая, игривая, маленькая и шустрая, она была моим другом в играх. Когда стало трудно держать столько животных, и дед перестал держать кроликов и отдал собак- Жучка оставалась у нас до самой ее смерти. Я так хорошо знала все ее черно-белые пятнышки, что в школе вылепила из пластилина ее фигурку с остренькой мордочкой, которую хранила потом долгие двадцать лет, пока мой несмышленый сын не сломал ее вместе с остальными игрушками.
Когда мне было 10 лет, я упросила маму с папой подарить мне свою собственную собаку, и они в один день, не сговариваясь, решили выполнить мою просьбу. Мама взяла меня с собой на рынок, где мы выбрали чудную белую болонку. Папа в этот день был в командировке. И вечером мы хотели сделать ему сюрприз. Но сюрприз был для нас, когда папа, открыв дверь, выпустил из рук маленький верткий рыжий комочек неизвестной породы. «Подарки» было очевидным назвать Белкой и Стрелкой. Но в маленькой квартире было тесно, и они переселились на Зеленую к дедушке. Вскоре Белку уговорили им отдать соседи, а Стрелка еще долго будила деда заливистым лаем, стоя передними лапами на подоконнике невысокого окошка.
Когда мама с папой получили новую большую квартиру, и переехали в нее, а бабушка с дедушкой в старую квартиру, дом на ул.Зеленой продали, и с ним осталось в прошлом мое беззаботное детство.
особенно электрические, всегда бережно чистил свою и аккуратно укладывал в чехол. А я любила, пыхтя от натуги, открывать темный искусственной кожи чехол, который туго приоткрывался, а потом быстро отщелкивался, и доставать завитый колечками шнур и тяжелую бритву с тремя круглыми ножами. Дедушка грозил пальцем, но не сердился, а не торопясь ложил все на место.
Он во всем любил порядок. У него была масса коробочек, пакетиков, баночек, в которых хранились всевозможные «нужные» вещи - пуговицы, карандаши, значки, открытки и многое другое. Особенно бережно на красных подушечках хранились медали за боевые заслуги и орден. Их было так много, что на парадном пиджаке орденские планки занимали всю грудь. У него не пропадала ни
одна мелочь, он любил перекладывать свои «сокровища» и наводить среди них порядок. Что не помещалось в коробках, было аккуратно перевязано ленточками, веревочками и шнурками, а самое нужное висело на виду на гвоздиках, крючках и полочках. Даже газетные вырезки были нанизаны на гвоздики в туалете. Такой порядок был в старом доме, в квартире, и даже в новые квартиры он привносил свои привычки и свой «порядок». Бабушка пыталась бороться с обилием мелких вещичек в доме, но обычно махала на это рукой.
Дедушка был обычно замкнут в себе, ходил по дому, чем-то занимался и никому не досаждал. Как я узнала много позже, он был контужен во время войны и часто мыслями уходил в то время, а с нами знакомился как бы заново. Когда я еще была маленькой, он уже был на пенсии, вел хозяйство - держал кроликов и собак- и брал работу в комбинате надомного труда -вязал сетки-авоськи или клеил целлофановые пакеты для упаковки колготок. Вязать ему помогала бабушка. Мне нравилось
смотреть, как ловко бегает челнок в мозолистых руках, и как на глазах «растет» сетка. Наматывать нитки на челнок иногда доверяли мне. А когда я подросла и научилась быть аккуратной, мне разрешали смазывать клеем пакеты, считать их и складывать стопочками.
Я думаю, именно дедушка привил мне любовь к животным. Мне доставляло огромное удовольствие приходить в дом на ул.Зеленой, чтобы посмотреть, как дед кормит кроликов и убирает клетки. Клеток было несколько. Они стояли в два ряда друг над другом. Мы доставали поилки, совали между
прутьев свежую траву и сыпали хлеб и морковку. Кролики смешно жевали губами и щекотали мою руку усами. Дедушка обычно доставал одного и давал мне гладить или пускал побегать по огороду. Кролик стоял немного на месте, а потом давал стрекоча по грядкам и мы со смехом бросались его ловить. Бабушка, слыша шум, ругалась, чтобы гряды не потоптали. Потом дед прижимал кроля к земле, брал за длинные уши и нес обратно в клетку, а кролик болтал лапами и упирался.
Как убивали кроликов, я не видела. Бабушка часто готовила кроличье мясо, но я не догадывалась, что это мог быть мой любимый кролик. Дедушка сушил шкурки на растяжках в доме под потолком и сдавал на меховой комбинат. Но хвостики всегда приносил мне. Длинные, с его ладонь,
разноцветные пушистые хвостики с совершенно особым запахом. Я играла с ними, как со зверушками, спала с ними, складывала из них фигурки, и не было больше горя, чем когда хвостик ломался пополам.
Собаки жили в небольшом загоне возле огорода. Долгое время их было три- овчарка, кто-то лохматый и сибирская лайка Жучка. Жучка была моей любимой собакой. Веселая, игривая, маленькая и шустрая, она была моим другом в играх. Когда стало трудно держать столько животных, и дед перестал держать кроликов и отдал собак- Жучка оставалась у нас до самой ее смерти. Я так хорошо знала все ее черно-белые пятнышки, что в школе вылепила из пластилина ее фигурку с остренькой мордочкой, которую хранила потом долгие двадцать лет, пока мой несмышленый сын не сломал ее вместе с остальными игрушками.
Когда мне было 10 лет, я упросила маму с папой подарить мне свою собственную собаку, и они в один день, не сговариваясь, решили выполнить мою просьбу. Мама взяла меня с собой на рынок, где мы выбрали чудную белую болонку. Папа в этот день был в командировке. И вечером мы хотели сделать ему сюрприз. Но сюрприз был для нас, когда папа, открыв дверь, выпустил из рук маленький верткий рыжий комочек неизвестной породы. «Подарки» было очевидным назвать Белкой и Стрелкой. Но в маленькой квартире было тесно, и они переселились на Зеленую к дедушке. Вскоре Белку уговорили им отдать соседи, а Стрелка еще долго будила деда заливистым лаем, стоя передними лапами на подоконнике невысокого окошка.
Когда мама с папой получили новую большую квартиру, и переехали в нее, а бабушка с дедушкой в старую квартиру, дом на ул.Зеленой продали, и с ним осталось в прошлом мое беззаботное детство.
Journal information